Странные и страшные игры дошкольников: как реагировать и стоит ли их запрещать
Разбираемся вместе с экспертом, почему дети играют в похороны, зомби и Хагги Вагги
Когда у детей есть возможность играть, их сюжеты могут быть очень разнообразными: часто они выходят за пределы привычных для взрослых игр в больницу и дочки-матери. Взрослые приходят в замешательство, когда сталкиваются с тем, что дети начинают играть в зомби, Хагги Вагги, похороны или преступников. Первое желание — прекратить такие игры, защитить от них детей. Часто можно услышать от педагогов и родителей: «Зачем вообще развивать игру, раз они играют в такое?».
Ответ на этот вопрос дала Анна Якшина, исследователь детства и младший научный сотрудник лаборатории развития ребенка НИИ урбанистики и глобального образования МГПУ.
В статье с опорой на научные исследования эксперт объяснила:
» Что именно пугает взрослых в детских играх
» Что делать взрослому, чтобы поддержать детское развитие, а не идти против него
Что пугает взрослых в детской игре?
Бурное выражение отрицательных эмоций. Дети понарошку, но очень выразительно в играх злятся, проявляют агрессию, грустят, боятся. Например, когда ребенок громко кричит в роли охваченного яростью тигра или в ужасе пытается убежать от злобного зомби, взрослый часто хочет такое сгладить, утихомирить. Со стороны кажется, что вот-вот ситуация выйдет из-под контроля, произойдет эмоциональное затопление. Выражение детьми ярких эмоций может рождать у взрослого неприятное чувство неуправляемого хаоса: во что это всё выльется? как справиться?
На самом деле, если дети действительно играют, то двуплановость эмоций в игре (радуюсь, как играющий; злюсь, как тигр) — настоящая суперсила, позволяющая ребенку научиться управлять эмоциями. В игре дети проживают сильные эмоции в безопасном символическом пространстве, экспериментируют с ними. В отличие от реальной ситуации сильного аффекта, игровые эмоции именно за счет двуплановости не затапливают ребенка — наоборот, он может произвольно усиливать или снижать интенсивность их проживания: например, создавая новые вызовы в игре.
Исследования показывают, что выражение негативных эмоций в игре не связано с агрессивным поведением в реальных ситуациях, а, наоборот, способствует снижению тревоги и проявлений депрессии. Также дети, которые умеют хорошо играть и выражать чувства через игру, легче справляются с жизненными трудностями и быстрее находят выход из сложных ситуаций.
Страшные игрушки. Дети часто просят купить или приносят в детский сад разных монстров: Хагги-Вагги и другие пугающие игрушки с когтями, зубами, оружием, которые явно пришли из взрослого мира и ассоциируются с насилием, смертью и т. д. Здесь важно понимать, что ребенок играет не от игрушки, а от своего переживания. Взрослая мысль «во что и как играет ребенок — то и будет делать в реальности» исходит из тревоги и искажения понимания игры. В подлинной игре происходит расхождение смыслового и реального поля. Игра — проба, исследование и размышление о мире и себе. Без злых персонажей-антагонистов не построить вызов, не испытать себя, не прожить ситуацию победы над злом. Психотерапевты часто используют такие игрушки для отыгрывания и трансформации детьми травмирующих ситуаций и проживания сильных эмоций в игре. А если ребенку это неактуально, то Хагги-Вагги легко может стать принцессой. Часто можно наблюдать, как Хагги-Вагги сидит за столом и ждет друзей на день рождения.
Важно фокусироваться не на самом факте наличия в игре страшной игрушки, а на том, как именно и во что с ней играет ребенок.
Исследование особенностей восприятия детьми Хагги Вагги и психологическая экспертиза кукол Monster High показали: в целом, вреда от подобных игрушек-монстров нет. Дети редко в них играют. Это скорее статусный предмет, атрибут детской субкультуры. Часто дети просто хотят обладать ими, но не играют в них, или играют ими, но в свои сюжеты. Не стоит переоценивать игрушки и недооценивать игру и воображение детей.
Агрессивные действия детей. Дети в игре могут драться, воровать, убивать — всё это также тревожит наблюдающего взрослого: а вдруг они потом и в реальности будут делать то же самое? Но спонтанная игра — не тренинг насилия и жестокости. Если дети по-настоящему играют, то их действия условны, они дерутся «понарошку» и не причинят вреда другому именно потому, что они одновременно находятся в игровой позиции (в роли сражающегося противника) и управляют своей игрой из реальной позиции.
Исследования детских игр с агрессивными сюжетами четко различают игровую и неигровую агрессию. Главный критерий — в игре у детей нет намерения причинить реальный вред своему товарищу, то есть реально и специально больно ударить или ранить. Кроме того, есть данные, свидетельствующие о том, что и сами дети прекрасно различают игровую и реальную агрессию, в том числе по невербальным проявлениям партнера.
Действительно, если понаблюдать за игровой схваткой с использованием палок в качестве мечей, то в отличие от реальной драки, можно увидеть, как дети замедляют свои движения, даже не касаясь противника, они дерутся «как будто», меняются ролями, договариваются, останавливают игру, если это необходимо. В таких случаях поражает, насколько дети в игре могут контролировать свои движения! Более того, игровые агрессивные действия «понарошку» возможны только в ситуации доверия другому: ребенок не будет играть в войнушку с тем, кому не доверяет, в ком не уверен. Одна из известнейших исследовательниц игры Сюзанна Миллер называла этот феномен «дружеская агрессивность» и выделяла его в качестве одного из удивительных парадоксов детской игры. Яркой иллюстрацией этого феномена является игра шестерых лучших друзей в войну Алой и Белой розы, описанная А. Линдгрен в книге «Суперсыщик Калле Блумквист».
Страшные сюжеты детских игр. Агрессивные сюжеты, в которых есть насилие, а также «недетские сюжеты» (например, похороны, роды и т. д.) больше всего пугают взрослых. Тревога здесь очень понятна: а вдруг дети, играя в такое, научатся плохому, травмируются? Почему они не играют в семью или магазин вместо этого?
Дело в том, что содержанием игры становится то, что эмоционально захватывает детей, опыт, который им хочется осмыслить в игре. Сюжет не может быть навязан извне, он здесь и сейчас со-конструрируется детьми, его выбор определяется значимыми для детей переживаниями. Одна из ведущих отечественных исследовательниц игры С.Л. Новоселова называла игру «практическим размышлением ребенка об окружающей действительности».
В этом смысле единственный, но едва ли возможный способ раз и навсегда изгнать страшные сюжеты из детской игры — сделать так, чтобы дети никогда не сталкивались в своей жизни со смертью, насилием, войнами, проявлением агрессии со стороны больших и сильных.
Игровые психотерапевты отмечают, что если какое-то событие появилось в игре, то это хороший знак: появилась возможность этот опыт переработать. Игра и здесь выступает на стороне ребенка, помогает ему трансформировать страшное в нестрашное и обрести субъектность.
Запрещая игру, содержащую насилие, мы оставляем детей, которые все-таки с ним столкнулись, без возможности его осмыслить.
На помощь встревоженному взрослому здесь снова приходит наблюдение: важно разобраться, развивается ли сюжет, происходит ли в нем трансформация, или есть только агрессия ради самой агрессии? Например, если ребенок играет, как страшный монстр раз за разом разрушает город (проявление насилия), но в какой-то момент его ловят и сажают в тюрьму (трансформация, победа над злом), то не стоит волноваться — такой сюжет не причинит вреда. Тревожный признак — зацикленный сюжет, фиксация на насилии и стереотипное воспроизведение одних и тех же действий, имитация увиденного насилия без игрового изменения этой ситуации, отсутствие других игровых сюжетов. Всё это указывает, что ребенок не может переработать травмирующий опыт, и ему нужна дополнительная поддержка. Д. Левин при этом подчеркивает, что одним из способов такой поддержки будет развитие игры у детей, ведь именно развитая игра позволяет детям управлять своим замыслом и переосмыслять разные ситуации в игре.
Что делать педагогам и родителям?
Часто очевидным кажется решение запретить эти игры, но, как показывают наблюдения, в таких случаях дети всё равно продолжают играть в то, что хотят, только уже скрываясь от глаз взрослого. Еще одним популярным, но неэффективным решением является руководство со стороны взрослого и изменение сюжета. В этом случае взрослый идет против игрового смысла самих детей и неизбежно занимает директивную позицию, разрушая игру. Что же делать, если в дошкольной группе, дома или на прогулочной площадке возникают страшные игры?
Сделать паузу и наблюдать за своим состоянием. Какие эмоции появляются у вас, когда вы видите игру в похороны или войнушку? Взрослому важно сохранять эмоциональную устойчивость, не действовать, руководствуясь затапливающими эмоциями.
📎 Если справиться с тревогой не получается, попробуйте специальные техники — о них мы рассказывали здесь.
Наблюдать за детьми. Задайте себе вопросы: «Действительно ли это игра: есть ли действия в смысловом поле? Если это игра, то как развивается ее сюжет? Правильно ли я интерпретирую то, что вижу, или мои интерпретации не соответствуют действительности?». Например, часто взрослым в шумной игре детей видится агрессия, которой нет на самом деле. Или взрослому кажется, что ребенок отыгрывает травмирующую ситуацию, а на самом деле для ребенка в игре всё это имеет другой смысл.
Обеспечивать безопасную среду и быть рядом. Большая ценность игры состоит в возможности проживания сильных эмоций в безопасной обстановке. Задача взрослого — обеспечить безопасность: не только физическую, но и психологическую. Важно, чтобы пространство было обустроено для активных игр, оборудование не несло в себе скрытых опасностей. Не менее важно прояснить правила с детьми. Например, дети могут в любой момент остановить игру («стоп-игра»), в группе нельзя причинять реальный вред другому и делать больно (если игровая драка перерастает в настоящую, то взрослый может остановить такую игру и напомнить детям, что в игре все действия только понарошку).
Создавать условия для развития игры и воображения в целом. Помните, что именно развитая игра позволяет детям создавать более сложные и разнообразные сюжеты, бросать себе вызов и отвечать на него, управлять собственным замыслом, а не попадать в плен пугающих образов. Какие именно условия важны, можно прочитать в дайджесте «Играть и придумывать».
Присоединяться к игре как партнер и из игры предлагать альтернативные способы действия в игровой ситуации, не навязывая их детям. Здесь следует помнить, что часто дети не берут взрослого в такие игры — в этом случае не стоит настаивать. В случае если вам неприятен тот или иной сюжет, не стоит в него включаться через силу, иначе неизбежно будет имитация игры, но не подлинная совместная игра.
Автор текста: Анна Якшина, младший научный сотрудник лаборатории развития ребенка НИИ урбанистики и глобального образования
Фото: Детский сад N 56 г. Кострома